Дальний поход - Страница 24

Ожидая развития темы, я промолчал. Министры переглянулись и одновременно усмехнулись. Мартынова разрешающе кивнула головой, и слово снова взял Семерня. Он чуть подался вперед и сказал:

— Ты не думай, что раз мы в осаде сидим, так ничего о внешнем мире не знаем. От старых времен у нас многое сохранилось, и мы частенько ваши радиопереговоры перехватываем. Поэтому, наши спецслужбы в курсе, кто ты есть такой, кто у тебя в родственниках, что ты делал в Харькове и Дебальцево, какие задачи выполнял для своего правительства, и сколько золота за твою голову обещал Первый Лорд-Маршал Игнасио Каннингем.

В голове пронеслось множество мыслей. Действительно, о том, что Москва имеет мощные радиопередатчики, в Конфедерации как-то не задумывались. Ведь сами представители Всероссийского диктата на связь с Краснодаром не выходили, а в Конфедерацию долетали лишь отголоски их радиосообщений. Вот и решили наши умные головы, что это оттого, что у москвичей слабый технический потенциал, а здесь расклад иной, и выходит, что Москва не выходит с нами на связь сознательно.

Как это обстоятельство повлияет на судьбу моего отряда и лично меня? Пока не понятно, хотя ход мыслей Семерни и Мартыновой я начинаю улавливать.

Что могут знать обо мне из перехваченных незашифрованных радиосообщений местные спецслужбы? Достаточно много, но не все, а только то, что известно большинству граждан Конфедерации. Допустим, они прослушивали открытые переговоры между Дебальцево и Краснодаром. Было дело, мой тесть сидел на Украине и руководил наемниками, которые дрались против Внуков Зари. Это время я помню хорошо, не всегда сообщения удавалось закодировать, связь только отлаживалась, но разговоры между мной и Карой шли строго по существу, хотя пару раз Буров звал меня к себе, и при этом поругивал наше правительство. Это раз. Есть открытое радиообращение к своим войскам от Игнасио Каннингема. Судя по всему, Москва его тоже услышала. Это два. И в оконцовке, после заключения мира между Альянсом и Конфедерацией, на дальних волнах в Краснодаре стала вещать радиостанция «Весь мир». В основном там музыка, несколько общеобразовательных передач и новости, в которых я и мой отряд неоднократно упоминались. Это три.

Видимо, в Москве имеется служба радиоперехвата и аналитический отдел, который сортирует информацию и раскладывает ее по полочкам. Как с их стороны выгляжу я и судьба моего отряда? Имеется такой человек Александр Мечников, некогда сержант гвардии, в настоящее время вольный наемник, купец и волею случая, в связи с военными действиями против Альянса, капитан госбезопасности. Ни к какому клану не принадлежит, сам по себе как перст в чистом поле, плюс родня из неблагонадежных, бывший враг государства наемный командир Буров по прозвищу Кара. Воевал на Средиземном море, был удачлив, кое-что поимел на каперских операциях, но практически все, что он добыл, Конфедерация забрала себе. Да, со стороны москвичей, мое положение не самое наилучшее, и создается образ честного вояки, который со своими людьми рисковал жизнью, а ему дали чин капитана, наградили парой жестянок на грудь, и по великой милости оставили один из кораблей. В общем-то, все логично, и если бы так было на самом деле, то шанс уговорить меня остаться на службе московского правительства, министры имели.

Однако они ошибаются, а все потому, что не знают всех аспектов моей жизни и истинной подоплеки всех событий. В реальности все совсем не так, как может показаться со стороны, но они об этом не знают, и знать не должны. Мне это на руку, можно принять их игру и, не доводя дело до конфликта, который может случиться, посомневаться и согласиться с ними, а потом, поскорее слинять из этих мест и постараться никогда не попадать в поле деятельности московских спецслужб, которые, наверняка, затаят на меня зло. Эх, где наша не пропадала.

— В чем-то, вы правы, господа, — обдумав предложение москвичей, произнес я. — У меня имеется некая обида на руководство Конфедерации, которая не оценила моих трудов по достоинству. Но я капитан госбезопасности. Это совсем не то же самое, что капитан пехоты, и у меня есть перспективы для карьерного роста.

— Ну, и что? В вашем олигархическом обществе, вне какого-то клана, тебе не достичь тех высот, на которые ты можешь взлететь у нас. Там ты никто, и на Кубани тебя ничто не ждет.

— Вы ошибаетесь. На родине у меня семья, дом, небольшой бизнес, друзья и, как я уже сказал, неплохие перспективы на будущее. А здесь я, действительно, пока никто и, скорее всего, буду жить до тех пор, пока нужен вам. Нет, ваше предложение мне не подходит, но все же, было бы интересно узнать, что бы вы, не пожалели, если бы я остался.

— Не торопись, Мечников, подумай. Мы можем дать очень много. Звание полковника получишь сразу. В СРР выделим тебе земли, дадим людей, а про золото и всякие цацки, и речи нет, этого добра будет столько, сколько ты за всю свою жизнь не видел.

— А семья? А мой бизнес? — после непродолжительного раздумья, я изобразил первое сомнение и некоторое колебание.

— Семью и свое дело к нам перетянешь, а что материально потеряешь, мы все компенсируем. Диктатор в том слово дал. Понимаешь, кто в твоей судьбе участие принимает?

— Понимаю, но такие дела с кондачка не решаются.

— Ты подумай, капитан, и прежде чем отказывать Степанову, а как ты уже понял, предложение исходит от него, подумай еще раз. Наш вождь отказов не любит.

— Допустим, — я взмахнул раскрытой ладонью, — останемся мы с парнями у вас и перейдем на вашу службу. Как нам перетянуть сюда близких людей, и какие задачи поставит перед нами ваш правитель?