Дальний поход - Страница 49

К оглавлению

49

Раз уж собрались все вместе, то обсудили дальнейшие планы. Решили, на отдых в Новграде выделить еще три дня, а затем двигаться к следующему анклаву, городу Перемышль.

Офицеры продолжили отдых, а я вызвал майора Красина, который завтра собирался уходить на Москву, и при нем, написал записку московским министрам, в которой уведомлял их, что, знал об их планах относительно моего отряда, и наш договор считаю недействительным. Майор записку прочитал, ни слова не сказал, но подмигнул мне как старому приятелю и чему-то злорадно усмехнулся. В этот момент мне снова подумалось, что Красин совсем не такой простак, как может показаться на первый взгляд, и моя записка, скорее всего, попадет не к министрам, а куда повыше.

Глава 14
Калужская область. Новград на Оке. 06.06.2065

Жаркий летний полдень. На улицах приютившего нас доброго городка Новграда тишина. До вечера в пределах городских стен все замерло. Молодежь на речке купается и в недалеком лесу грибы да ягоды собирает, мастеровые люди, ополченцы и торговцы сидят в прохладе домов, а фермеры и рыбаки находятся в поле или на Оке. Все заняты своим делом, и мои бойцы, понимающие, что завтра с утра снова в путь, не исключение.

Временно, до вечера, все развлечения, женщины и выпивка по боку. Расположившись в большом обеденном зале постоялого двора, воины пакуют рюкзаки, а сержанты и офицеры контролируют этот процесс, и заодно проводят ревизию боеприпасов и имущества.

Благо, в стойбище дикарей патронами неплохо затарились, да и трофеев, немножко получилось отжать. Со стороны может показаться, что у дикарей и взять-то нечего, но это не так. Конечно, в основном, у них в цене барахло из древних времен, бусы и цветные тряпочки. Однако были и полезные вещи, например некоторое количество золотых монет и украшений, оружие и запакованные в мешки маскхалаты и новые армейские ботинки со склада разгромленного под Каширой линейного батальона КМО. Понятно, что большую часть ценного имущества наши парни бросили в пылающем стойбище, на себе многое по лесам и дебрям не утянешь, а что все же дотянули до Новграда, по большей части сменяли на любовь веселых женщин и выпивку. Но кое-что в рюкзаках все же осталось, и теперь офицеры определяли ценность того или иного трофея и решали, что выкинуть за ненадобностью, что продать местным жителям, а к чему стоит приглядеться повнимательней.

Я сижу за крепким дубовым столом под навесом, построенным в тени деревьев во дворе нашего временного пристанища. Через открытые настежь двустворчатые двери наблюдаю за всеми происходящими в обеденном зале процессами и маленькими глотками попиваю холодное местное пиво, только что поднятое местным хозяином из ледника. Как говорится, и жизнь хороша, и жить хорошо. Никто не тревожит, никакой особой суеты вокруг нет, враги где-то далеко, а до выхода в поход еще целых восемнадцать часов. Масса свободного времени, которое можно потратить на отдых.

Только про это подумал, как спокойствие и тишину разорвал донесшийся из обеденного зала гневный крик Игнача:

— Это что за хрень, боец? Ты чего, совсем от жадности голову потерял, что эту гадость в рюкзаке держишь?

Следом, практически неслышный голос кого-то из молодых парней, который оправдывается и что-то объясняет лейтенанту. Кажется, это один из одесситов, некогда освобожденных нами в Средиземном море, а затем, после учебки на Сицилии, частично влившихся в отряд. Мне стало любопытно, в чем собственно дело и, повысив голос, я позвал командира пластунов:

— Игнач.

— Чего? — из открытых дверей появилась сутулая и несколько долговязая фигура.

— Это я хочу спросить, чего. В чем боец провинился?

— Сейчас покажу.

На несколько секунд казак скрылся в здании, снова появился во дворе, быстро пересек его, сел напротив меня и положил на стол длинный и широкий узорчатый пояс, сплетенный из окрашенных в серый цвет тонких кожаных ремней и золотой проволоки.

— Красивый пояс, нормальный трофей. Чего на парня зря кричать? — мельком взглянув на этот предмет, произнес я.

— А ты повнимательней к этой вещице присмотрись.

Отставив в сторону толстую стеклянную кружку с пивом, я посмотрел на пояс, и мне, чуть было не поплохело. Все бы ничего, прекрасная поделка ручной работы. Вот только кожа в плетении была человеческая, а помимо нее, в прослойках ремней, россыпью были раскиданы вкрапления неких темно-коричневых капель, и в то, что это краска, мне как-то не верилось. В дневниках профессора Шульгина, в самом конце, было несколько записей о подобных поясах, которые он называл странным словом «инката». Правда, я считал, что покойный психолог, когда в подробностях описывал «инкату» и ее предназначение, от перенесенных испытаний и нервного истощения уже был не в своем уме, и зачастую принимал фантазию за реальность. Однако с момента его гибели минуло более сорока лет, а передо мной лежит точная копия того предмета, который он описывал. Раз так, значит, скорее всего, и назначение этой самой «инкаты» не изменилось.

— Да уж, вещица своеобразная и не стандартная, — откинувшись на спину, и прижавшись к дереву за моей спиной, я взял свое пиво и сделал солидный глоток. — Где боец ее добыл?

— Говорит, что возле котла с наркотическим пойлом лежала. Видимо, шаман ее забыл, когда драпал.

— Парень понимал, что кожа на ремне человеческая?

— Да.

— И зачем он тогда ее взял?

— Проволока золотая. Говорит, что хотел ее вынуть, а пояс сжечь, — лейтенант посмотрел по сторонам и добавил: — Мне кажется, что это не просто так, куски человеческой шкуры сплетенные воедино, а нечто большее. Больно уж эта штука мне по нервам ударила. Как увидел, так сразу в холодный пот бросило. Мечник, ты с дикарями общался, может быть, знаешь про нее что-нибудь?

49