Дальний поход - Страница 44

После этого, барабаны смолкли и дикари заткнулись, а приговоренных к смерти людей, растянули на земле, и появились помощники шамана Коси, те же самые воины, но с какими-то привилегиями и посвящениями в таинства колдовских ритуалов. На оголенных крепких плечах они несли тяжелые камни и, подойдя вплотную к жертвам, стали бросать их на беззащитные тела. Удар! Камень бьет пленника по ногам, и мне кажется, что в густой тишине, на время воцарившейся на поляне, я слышу хруст костей. Человек кричит, и ему вторят крики его товарищей по несчастью. Окровавленные угловатые камни вновь поднимаются. Снова бросок. Удары и еще более громкие крики, и так до тех пор, пока не умирает последняя жертва.

Изломанные тела зверски замученных людей, вложили в большие кожаные мешки, которые еще раз утрамбовали ударами камней. После чего, то, что получилось, скинули под ноги мертвых воинов, появилась команда копачей из местных подростков, и руками, не пользуясь лопатами, подобно зверям, загребая ладонями под себя землю, они зарыли могилы.

Снова подали свой гулкий зов барабаны, и начались танцы, которые я сейчас вижу перед собой. Дикари пляшут прямо на могилах, заравнивают их, и так будет продолжаться до тех пор, пока не останется никаких следов.

После того, как барабаны снова смолкнут, придет наш черед. Мне, Красину и солдатам, придется взвалить на свои плечи покойных местных героев, и потянуть их к новым могилам, которые, несмотря на вечерний сумрак, ясно видны чуть в стороне от танцующих в «танце жизни» дикарей и их самок. До этого момента остается всего ничего, минут пять, не более. Я не чувствую Лихого, наверное, он слишком далеко от меня, ведь рядом так много боевых псов, могущих почуять чужака. От этого я нервничаю, да и вся царящая на поле обстановка, совсем не располагает к веселью, по крайней мере, нам, пленникам, приговоренным к мучительной смерти, не до радостей земных.

— Где же твои люди, капитан? — вторя моим мыслям, пробурчал стоящий со мной плечом к плечу Красин.

— Не знаю, но надеюсь, что они успеют вовремя. В любом случае, гнить в мешке под ногами какого-то ублюдка рода человеческого, я не хочу. Буду драться.

— Это по любому.

Красин замолчал, и одновременно с этим, смолкли барабаны. Находящаяся под воздействием наркоты толпа, остановила свой танец. Дикари отхлынули от центра поля, а воины и боевые псы, призванные охранять спокойствие своих сородичей по племени, стали более внимательно оглядывать темный лес.

Ярче запылали костры, сумерки сменились ночной темнотой, и к нам подошли шаман и его подручные. С нас сняли колодки, и шаман кивнул на трупы в шкурах:

— Берите и несите на поле.

Мы с Красиным переглянулись, и первыми направились к мертвецам. Солдаты последовали за нами. С трудом, мы взвалили покойных дикарей на плечи и потянули их к ямам, до которых было не более ста метров. Вокруг нас воины с копьями и дубинами в руках, контролируют каждое наше движение, так что не рыпнешься. Не спеша, все вместе, держась кучкой, мы дошли до ям, остановились напротив них и, решив, что более тянуть нельзя, я сбросил труп Кусаки в могилу и выкрикнул:

— Мочи дикарей!

Резкий поворот, тело подчиняется мне, хоть и с трудом, но все же слушается своего хозяина. Передо мной «зверек», который еще не осознал, что церемония пошла не так, как она должна идти, и на какой-то миг растерялся. Большой шаг вперед, и резкий хук с правой. Враг падает, роняет копье, и я перехватываю древко. Вокруг уже идет схватка. Московские солдаты и майор желают забрать с собой на тот свет хотя бы по одному врагу, и сейчас выкладываются на полную катушку, через не могу, через боль, отчаяние и упадок сил, они бьют охранников и пытаются захватить их примитивное оружие.

Следующая моя цель, низкорослый и косоглазый малыш, то ли потомок какого-то китайца, то ли просто молодой воин с глазной болезнью. Он сам прыгает мне навстречу, ловко перевернувшись в воздухе, падает наземь и бьет меня по ноге толстой палкой. Удар малыша силен, но ему не хватило массы тела, чтобы свалить меня и, направив острие копья вниз, остатками сил, помноженных на ненависть и злость, я вонзаю его в живот противника, наваливаюсь на древко и с хрустом выворачиваю обратно.

И снова вокруг враги и опомниться некогда. На меня наваливаются сразу двое, которые колотят меня дубинами по спине. Один из ударов приходится по еще не зажившей ране. На мгновение, от сильнейшей боли, в глазах только серая пелена и полная потеря зрения. Инициатива упущена и меня добивают. Дикари бьют без остановок, я отмахиваюсь от них копьем, но все же валюсь сначала на колени, а затем, поджав под себя ноги и, закрыв ладонями голову, сжимаюсь в позе эмбриона.

Мне кажется, что все напрасно. Не получилось у меня умереть в бою. Жаль. Однако неожиданно, до нас с Красиным, которого тоже свалили, и он валяется рядом, доносятся звуки одиночных выстрелов, а нависшие над нашими многострадальными телами дикари, вскинув руки, с предсмертными хрипами падают наземь.

— Мои парни пришли, — еле слышно шепчу я майору и пытаюсь улыбнуться.

Красин меня расслышал, лицо его искривилось гримасой, наверное, он тоже улыбается и, становясь на колени, он указывает пальцем на холм позади нас. Не с первого раза у меня получилось встать, но все же я поднялся, первым делом взял копье убитого дикаря и только тогда уже посмотрел на место, указанное майором.

Ослепительные в ночи яркие огненные вспышки, разрывы гранат из подствольников, накрыли толпу дикарей, и результат превзошел все ожидания. Подогретая наркотиками масса дикарского народа, после взрывов, просто обезумела, запаниковала и побежала в сторону своего стойбища. Бежали «зверьки» кратчайшим путем, то есть через холм, который причесывали сразу три пулемета и не менее двадцати автоматов. И это стадо, а иначе его никак не назовешь, которому во взрывах померещилось что-то жутко страшное, стоптало своего вождя, его жен и большую часть охраны. Собаки, ошалевшие от такого поведения своих хозяев, носились вокруг, не получали команд, впадали в бешенство, и порой, даже кусали дикарей.