Дальний поход - Страница 30

— А то, что целая толпа народа от страха перед чумой забилась в леса и за двадцать пять — тридцать лет деградировала, разве не глупость? А то, что человечество, уже полвека летающее в космос, перемерло от чумы, нормально? Или в порядке вещей, что самка «зверька» каждый год рожает двойню, а подросток, как только у него случается первая поллюция, становится воином? Нет братка, все это не есть норма. Весь мир сошел с ума, и на любое наше хитроумное технологическое достижение, природа может ответить такой простотой, что никто не уцелеет.

Крепыш помолчал, почесал мочку правого уха и произнес:

— Почему-то, никогда не думал над этими вопросами, хотя стоило бы.

— Ты человек действия, такой же, как и все мы.

— Но ты ведь над этим размышлял?

— Я книжек в детстве много прочел, и умных людей на своем жизненном пути встречал, вот и посещают меня, порой, думки на нелегкие темы, которые хлеба насущного никак не касаются.

В этот момент в бункер заглянул один из наших воинов:

— Товарищ капитан, егеря вернулись.

— Ну, вот и все, сомневайся или нет, а пора за дело браться.

Посмотрев на стоящий у выхода родной рюкзак с походной поклажей и боекомплектом, встал, снял с гвоздика на стене разгрузку, которую скинул по приходу и, на ходу одевая ее на себя, вышел наружу.

Смеркается, через полчаса ночь вступит в свои законные права, и мы покинем земли московского диктатора, но перед этим, надо узнать, что же нас впереди ожидает. Егеря, три рослых и поджарых парня в маскхалатах, потные и разгоряченные, видно, только что пришли в расположение и сразу же направились к штабу батальона, который напротив нашего бункера. Они стоят и ждут своих командиров. Спрашивать их сейчас, пока они не получили разрешения от непосредственного начальника, бесполезно, будут молчать, и мне приходится еще пять минут ждать местного комбата, которого поторапливает идущий за ним вслед майор Красин. Пока они идут, наш сопровождающий что-то говорит полковнику, а тот, отмахивается от него как от назойливой мухи, и с недовольным выражением лица, подходит к егерям.

— Ну, что там? — с покровительственными нотками в голосе, спрашивает полковник у разведчиков.

При этом двойной подбородок комбата забавно перекатывается. Он говорит так, как если бы перед ним были его личные холопы, а не прикомандированные из другого рода войск бойцы, которые должны быть его глазами и ушами на прикрываемом им направлении. Сейчас, этот полноватый человек, который еще днем, производил довольно неплохое впечатление, в своем желании показать Красину, что именно он на этом оборонительном участке царь и бог, кажется мне смешным.

Один из егерей, делает четкий шаг вперед, и докладывает:

— Товарищ полковник, орда поворачивает на Каширу. Мы перехватили вражеских шпионов, которые неподалеку крутились и расспросили их с пристрастием. По-русски они почти не говорили, все больше на своем тарабарском наречии изъяснялись, но кое-что мы поняли. Месяц назад в районе населенного пункта Спас-Клепики состоялся большой племенной съезд. На нем было решено нанести несколько одновременных ударов по нашим оборонительным участкам. Цель этой боевой орды, которую ведет некто вождь Намба, разрушить Каширскую ГРЭС и отвлечь на себя внимание наших подвижных резервов и авиации.

Полковник как-то сразу сник, барственность из его вида исчезла, и он задал следующий вопрос:

— Сколько дикарей против нас наступает?

— Мы видели только голову орды. В ней не менее двух тысяч бойцов и множество боевых собак. Пройти дальше не могли, это потеря времени, а на рации батареи сдохли. Пришлось возвращаться.

— А пленные дикари, что насчет числа вражеских воинов сказали?

— Они считать не умеют. Это привилегия вождей и обязанность колдунов. Все, что они знают, это то, что у Намбы воины из пяти обычных больших орд.

«Большая орда это в среднем десять тысяч человек, — быстро прикинул я. — В каждой орде не менее тысячи готовых к походу воинов, которые могут оставить свое племя на молодежь и стариков, плюс полтысячи собак. Итого, получается, пять тысяч бойцов и больше двух тысяч четвероногих. Против одного батальона КМО это очень много, и учитывая, что это отвлекающий удар, на который Москва вышлет подкрепления по остаточному принципу, комбату и его солдатам завтра предстоит трудный день».

Судя по лицам полковника и майора Красина, они тоже произвели нехитрые подсчеты, оба нахмурились, и посмотрели на меня. Чего бы хотел комбат, понятно. Мои девять десятков воинов могли бы усилить его оборонительные порядки. У Красина на лице другая мысль. Он недоволен тем, что я не принял его предложения относительно другого места для перехода через линию фронта. Оба московских офицера молчат, вопросов не задают, а я, избегая такой неловкой ситуации, поворачиваюсь к стоящему неподалеку Крепышу и командую:

— Строй людей! Проводи осмотр, и выступаем!

Полковник сразу же потерял ко мне всякий интерес и умчался по своим делам, а Красин только спросил:

— От меня какая-либо помощь требуется?

— Нет.

— Тогда, удачи. Коль она с тобой, то еще встретимся, а нет, значит, нет.

Майор коротко и резко кивнул и ушел вслед за комбатом, а я прошелся чуть дальше, туда, где построился мой отряд. Девяносто человек и четыре офицера. Две длинные шеренги. Рюкзаки стоят у ног, а оружие готово к бою. Прошелся вдоль одной шеренги, все воины спокойны, и только глаза выдают некоторый мандраж. Нормально. Очередь за второй шеренгой, то же самое спокойствие и готовность побегать по лесам. Все готово к выходу, и оттягивать его, смысла нет.