Дальний поход - Страница 28

Московские министры покинули нас, все же люди важные и занятые, а мы с майором, пожав один другому руки, начали думать над тем, как отряду пройти через дикарей и выйти к владениям Тульского Патриархата. Красин о многом мне рассказал, делился информацией, ничего не скрывая, и предоставил подробные карты Москвы и северных районов бывшей Тульской области. В плане ценных сведений, всего за день, из разговоров с майором, я узнал о Всероссийском диктате больше, чем за все то время, что мы в нем находились. Ранее, о том, как ведутся боевые действия против «зверьков», я имел только самое общее представление, а после общения с майором, картина всего происходящего на фронтах Всероссийского диктата, стала вполне ясна.

Дикари пришли с востока, вывалились немалыми ордами из лесов, и поначалу, московская разведка на них внимания не обратила. Подумаешь, дикари. Для того чтобы их отбить, достаточно одного батальона. Но не тут-то было. Первым под удар неоварваров попал городок Черусти. Незваных пришельцев было пять тысяч, включая самок и подростков, а против них выступило пара сотен местных ополченцев, взвод огневой поддержки из гренадерских войск и две роты стрелков из КМО. Бой продолжался два часа, москвичи потерпели сокрушительное поражение, потери в бойцах достигли девяноста процентов, а город Черусти, из которого так и не эвакуировали мирное население, был захвачен.

Диктатор отреагировал настолько быстро, насколько смог. Навстречу неоварварам вышли самые лучшие его части и, как мне намекнул майор, дело было не в том, чтобы спасти людей, а в желании Степанова прикрыть Шатурское направление и находящуюся там ГРЭС. Пока сборы и суета, да пока воинские контингенты с частями усиления и техникой перебазировались к Черусти, к дикарям подошли подкрепления, они оприходовали добычу и двинулись дальше. Войска Степанова встретили их на подготовленных позициях и в ходе крупного сражения, где с одной стороны находились пятнадцать тысяч «зверьков», а с другой регулярные соединения Москвы, победа осталась за москвичами. Дикари были уничтожены без всякой жалости, и именно с этого момента, а не с даты нападения на Черусти, местные власти ведут отсчет войны, которую цивилизация вела против варварства.

Орды с востока шли одна за другой без остановок. Все они были разными по численности и составу. В одних были преимущественно женщины и дети, и такие уничтожались с легкостью. Другие, являлись самыми настоящими армиями во главе с генералами — военными вождями, вроде той, которая сейчас идет от потерянного четыре с половиной года назад городка Ожерелье, и если Красин прав, а учитывая его опыт, он, скорее всего, прав, утром на оборонительном участке прикрывающем Каширскую ГРЭС, начнется сражение.

Основные силы моего отряда, доставленные прошлой ночью в это место автотранспортом, готовы к выдвижению на пути миграции дикарей, но здесь неспокойно, грядет бой, и принимать в нем участие нам не стоит. Еще в полдень, не зная о том, что движется боевая орда, я связался с Лидой, которая оставалась возле Дмитрова, и дал ей команду погулять сегодня вечером в городе и спровоцировать несколько конфликтов. Затем, через Яхрому — Зеленоград — Истру — Звенигород — Голицыно и Наро-Фоминск, обходя Москву, прорываться к линии фронта. Там группа Белой должна ее перейти и, тихой сапой, минуя Боровск и Малоярославец, прошмыгнуть к Калуге, которая удерживалась местным вольным народом. Там-то мы и должны встретиться, хотя москвичам я говорю о том, что собираюсь идти на Тулу.

Дороги назад нет, выходить на связь с группой Лиды не получается, они уже начали работу, а Красин предлагает или отложить выход, или же перейти на иной участок фронта, например, направиться к Чехову. По-хорошему, к его словам стоило бы прислушаться, но время поджимает. Утром Москва узнает о том, что Белая с бойцами покинули временную стоянку у Дмитрова, и высокое начальство скомандует своим войскам задержать нас. Не хочется лить кровь честных воинов, которые дерутся за свою родину, а значит, в ночь, не взирая ни на какие преграды, надо уходить.

— Ну, и что решил? — прервал мои размышления Красин.

— Выходим в первых сумерках. Через пару часов ваши егеря вернутся, начнет темнеть, и мы пойдем.

— Дело твое, но я считаю, что ты рискуешь.

Не дожидаясь моего ответа, майор резко развернулся, и по проходу направился в сторону батальонного командного пункта. Видимо, пошел мариновать мозг командиру оборонительного участка.

Посмотрев ему вслед, я развернулся в противоположную сторону, прошел с десяток метров, повернул вглубь позиции, разминулся с солдатами, которые тянули на позицию АГС, и оказался в самом центре периметра. Именно здесь находились склады, батальонный штаб и жилые бункера, куда нас определили на временный постой. Где-то, совсем рядом, играет гитара, слышен голос одного из наших парней, напевающего новую песню, и веселый гомон московских солдат. Все здесь, как и в любой иной воинской части, такие же люди, как и мы, ничем не похожие на своих политиков, желающих нажиться на оказавшемся на их территории вольном отряде из другого государства.

Спустившись по ступенькам вниз, я оказался в просторном жилом отсеке, пятнадцать на двадцать метров, в котором остановились офицеры и сержанты моего отряда. Боевые соратники занимаются своими делами: отдыхают, перепаковывают рюкзаки, чистят оружие, прошивают дратвой ботинки и латают перед дальней дорогой одежду.

— Когда? — сразу же спросил Игнач, поднявший голову от стола, на котором лежала предоставленная Красиным карта Каширского района.